Ознакомительная версия.
– Единственное условие – всё внутри должно остаться без изменений! Ни один камень не должен быть сдвинут со своего места или разбит! Ни одной просверленной дыры или царапины на стенах! Я согласен стерпеть то, как вы проникните внутрь. Но не более того! А это значит, что после вашего пребывания не должно остаться ни малейших следов!
– Прошу вас, не сомневайтесь! Я же не любитель… На следующее утро вы сами сможете туда спуститься и попробовать найти хоть какие-нибудь перемены в обстановке. Готов с вами поспорить, что вы не найдете ни одного свидетельства моего визита! А если не сможете увидеть вы, то и никто другой подавно ничего не заметит!
– Будем надеяться… Скажите, Джон, – как бы вы сейчас ни ответили, наша договоренность останется в силе. И, более того, я ни в коем случае не буду пытаться вас переубедить или отговорить от задуманного. Но меня ни на секунду не покидает один вопрос – неужели вы и в самом деле верите в то, о чём говорите? Вы действительно надеетесь там что-то найти? Я даже не спрашиваю вас – что. Как археолог я уверен – ни внутри, ни снаружи, ни на пять миль вокруг там ничего нет! Там всё на сто раз разбито и перекопано. Нет, наверное, ни одной плиты или камня, которые за несколько тысяч лет не простучали или не поковыряли пытливые искатели приключений – вроде вас, вы уж извините… Стены били кайлом, крушили ломами и даже неоднократно взрывали динамитом. Все исторические факты свидетельствуют о том, что внутри ничего нет! На что же вы рассчитываете? Что заставляет вас верить?
– При всём моём уважении, господин секретарь… Как бы это бессмысленно ни звучало, но в моём бизнесе весьма часто главными игроками являются судьба и случай. Я не ученый и не историк. И слава богу! Эти чертовы доктора наук будут на всё смотреть с точки зрения доказуемости научной теории, согласования фактов и прочей схоластики. По таким критериям в мировой истории вообще не найдётся ни одного достоверного факта или события. Если у нас нет отпечатков пальцев Христа, то значит, его никогда и не существовало! Если в сети нет видео с записью проповедей, то их никогда и не было! В век научного прогресса и поголовной информатизации мы привыкли доверять только говорящим куклам из телевизора. Не осталось места логике и здравому смыслу, не говоря уж о вере. Я, разумеется, не верю в то, что у левой лапы Сфинкса спрятан вход в подземелья, а под правой лапой захоронены Свитки Знаний. Или что в пирамиде Хеопса остались какие-то неоткрытые помещения. Хотя, с другой стороны, только через тысячи лет кто-то додумался поискать вентиляционные шахты в Камере Царицы, несмотря на всю очевидность такого предположения. Путь в разгрузочные камеры также был открыт сравнительно недавно…
– То, каким образом он был открыт, не имело ничего общего с наукой! Взрывая стены динамитом, можно было открыть всё, что угодно. Такой способ познания не делает чести никому!
– Согласен с вами. Археология – это всегда сдерживание своих возможностей. Ты рядом с целью, но не можешь войти, пока всё не будет изучено и измерено. Поражаюсь вашему терпению, господин секретарь. Для меня всё намного проще – я просто пришёл и взял то, что мне нужно, и мне потом не следует бегать кругами с рулеткой и писать отчеты для научного журнала. А что ваша археология? Умирающая наука. Как это ни печально, но у неё нет будущего. Когда вы откопаете последний скелет доисторического человека и склеите последний глиняный черепок, то что останется археологам на ближайшие сто-двести лет? Ковыряться в помойках и мусорных полигонах современности? Если раньше культурный слой формировался поколениями, то сейчас он прирастает метрами только за полгода. Да и что интересного останется после нас? Оглянитесь вокруг – весь мир завален сломанным барахлом и использованной упаковкой. Если при виде любого предмета из Древнего Царства ты испытываешь неподдельное восхищение, удивление, восторг, то поделки современного хайтека не вызывают никаких эмоций и движений души. Кто будет восторгаться выброшенным на помойку кухонным комбайном или жестянкой из-под «колы»? Боюсь, что нашим потомкам наш мир будет неинтересен, и мест в музее для нас точно не найдется. Да и к чему музеи? История нашего мира уже оцифрована, проиндексирована и выложена в Интернете. Археологи будущего будут изучать наши «черепа» не на раскопках, а сидя за монитором.
– Ну это вы уж слишком… Могут исчезнуть отдельные профессии, но наука останется. И уж – поверьте мне – на мой век работы хватит. Дай бог, если здесь, в Египте, откопали хотя бы треть от того, что до сих пор погребено в песках. Да возьмите хотя бы этот ваш затонувший корабль – вам посчастливилось найти только один, а сколько их ещё лежит на дне морей и океанов?
– Отличный аргумент, господин секретарь! Мы деловые люди. Полагаю, что по нашему основному вопросу мы целиком и полностью договорились. Каждый из нас получит то, что ему нужно, и при этом никто никогда не узнает об истинных причинах произошедшего. Да, собственно, ничего ведь такого и не случится, не так ли?
– Не случится, если всё пройдёт гладко. Вам-то легко говорить. В этих делах вы большой мастер. Случись что – и вам ничего не стоит сменить имя и на время исчезнуть. Иметь неприятности с законом для вас не впервой. А для меня любая огласка будет смертельной. Имя, репутация, карьера – всё пойдёт прахом… Археология для меня – не просто работа. Она объединяет для меня всё то, о чём я только мог в этой жизни мечтать – воображение, интеллект, действие и даже в некотором роде приключение. И я действительно боюсь это потерять. Поэтому моя роль в предстоящем деле будет сведена к минимальному участию. Безусловно, я выполню свою часть договора, но не более того.
– Мне больше и не нужно. А всё то, о чем вы сейчас говорили – воображение, интеллект, действие, приключение – и есть сокровенная сущность нашего дела. Нам остаётся лишь пожелать друг другу удачи в его благополучном завершении.
Двое понимающе посмотрели друг на друга и встали из-за стола. Иностранец и египтянин скрепили свое соглашение рукопожатием и попрощались. Что это была за договоренность, и о чём они так долго говорили в этот поздний час – для всего остального мира оставалось полной загадкой. Египтянин снова надвинул шляпу на глаза и вскоре исчез в уличной толпе. Иностранец, однако, не спешил уходить. Он попросил ещё кофе и устроился поудобнее в ожидании другого гостя. Через пару минут рядом с кафе остановилась машина такси, за рулём которой сидел молодой человек. На этот раз можно было точно сказать, что это был никакой не иностранец, а просто местный араб, ничем не отличающийся от остальных своих соотечественников на улице. Он, однако, очень аккуратно и на удивление медленно припарковал свою машину, что выглядело довольно-таки странно для каирского таксиста, большинство из которых не различало тротуар с проезжей частью. Захлопнув дверцу, он сначала внимательно осмотрелся по сторонам, затем медленно направился к столику, за которым его ожидал уже знакомый нам мистер Джон.
– Как дела, Саид? Есть ли новости по нашему делу?
– Да, мистер Джон, хорошие новости. Вскоре наш кандидат прибывает в Египет.
– Ты готов его встретить?
– Конечно. Мои друзья в коптском квартале уже приготовили для него познавательную экскурсию по местным достопримечательностям. Будет интересно.
– Смотрите там, не переусердствуйте с местной экзотикой. Всё должно быть в пределах разумного. Другой кандидатуры у нас нет, а «Крот» уже почти у цели.
– Не волнуйтесь, всё будет в полном порядке. Я всегда буду рядом.
Ближе к полудню раскалённое солнце повисло над самой вершиной пирамиды и заставило людей, прежде находящих спасение в её тени, перебраться под защиту навесов и внутрь разрушенных гробниц. Всё живое поспешило исчезнуть с открытого пространства, и только караульные, выставленные по краям плато, продолжали стоять на своих постах, всматриваясь вдаль. Но ничто не привлекало их внимания в этих пустынных краях. Ни человек, ни зверь, ни птица – никто не желал быть здесь, в том месте, где заканчивались плодородные берега Нила и начиналось Царство Мёртвых.
Повсюду, насколько хватало глаз, простирались пески с редкими скальными выступами. Вдалеке, в туманном мареве, можно было различить ещё несколько вершин, подобных тем, что стояли на плато.7 Расстояние и движение нагретого воздуха искажали их размеры, и отсюда, с возвышенности, казалось, что они тонут в море песка.
Пустыня была неподвижна. Как вдруг на горизонте появилась черная точка; окутанная облаком пыли, она быстро приближалась. Ближе к плато всадник придержал коня. Быстрый ход здесь был опасен, обломки камней и скрытые под песком провалы уже покалечили несколько лошадей из его отряда. Черный как смоль скакун опасливо пробовал копытом незнакомую почву. Но всадник был спокоен и уверен в своём коне. Халиф знал, что пока он на Черной Молнии, ему нечего бояться. Ведь это только белый конь, согласно поверью, приносит неудачу в бою.
Ознакомительная версия.
